Парламент против спецслужб
А это когда не фирма, не юридическое, а вполне даже физическое лицо набрало столько кредитов, что расплатиться с ними у него нет никакой возможности. Разорившуюся фирму можно ликвидировать, а как быть с человеком? Вот и давайте посмотрим, как работает сходный закон в Германии. Но сначала - о шумном скандале. А точнее, о том, как Федеральная служба внешней разведки Германии совала свой нос в работу журналистов, а теперь извиняется и оправдывается в парламенте. Вообще, в Германии, наряду с полицией, есть несколько спецслужб. Самые крупные из них - Ведомство по охране конституции и вот эта сама Федеральная служба внешней разведки. В ней работает около 6.000 человек. Бюджет службы - около полумиллиарда евро. Задача службы - собирать информацию для федерального правительства. Ну и, конечно, в сотрудничестве с другими ведомствами ловить террористов. А причём здесь журналисты? Вот об этом мы и поговорим. Ну, а петь для нас будет Удо Линденберг. Он несколько лет молчал, ушел в подполье, а теперь вот празднует камбэк с новым компакт-диском. На нём, в частности, есть и песня с таким говорящим названием, как «Водди-Водди-Водка». А уж Удо, он такой, он знает, о чём поёт:
Дети, когда что-нибудь натворят, обычно отпираются до последнего. Сотрудники секретных служб недалеко от них ушли: они, как правило, признаются в нарушениях закона только тогда, когда точно знают, что правда так или иначе вылезет наружу. Вот и президент федеральной службы внешней разведки Эрнст Урлау слишком поздно перешёл в наступление: он официально и формально от лица вверенного ему ведомства извинился перед журналисткой информационного журнала «Шпигель» Сузанной Кёльбль за то, что его сотрудники досматривали её переписку по электронной почте с одним из афганских политиков. Ну, федеральной службе внешней разведки извиняться не в первой. Она уже несколько раз попадалась на случаях слежки за журналистами. Вот и нынешний Президент службы Эрнст Урлау, вступая в декабре 2005-го года, клялся и божился, что с этим будет покончено. Тем более что Конституционный суд Германии уже осудил такую практику. По закону, онлайн-слежка, то есть досмотр компьютеров через Интернет допускается лишь в исключительных случаях. На это нужна санкция судьи. Но чтобы её получить, необходимо представить веские доказательства того, что объект слежки причастен к террористической деятельности. Особо охраняются профессиональные тайны журналистов, адвокатов и врачей, Электронные письма Сузанны Кёльбль досматривались в период с июня по ноябрь 2006-го года. Санкции суда на это не было. Федеральная служба оправдывается тем, что вела электронную слежку не за самой журналисткой, а за одним из афганских политиков, а именно, министром торговли и промышленного развития. Для этого в его компьютер заслали «Трояна» или «Троянского коня» - это такая шпионская программа - и установили за ним постоянную электронную слежку. В том числе в поле зрения доморощенных Джеймсов Бондов попали и письма Сузанны Кёльбль, которые не всегда ограничивались только журналистскими делами. Как только вся эта некрасивая история выплыла наружу, немецкие парламентарии вызвали президента Федеральной службы внешней разведки Эрнста Урлау для отчёта перед контрольной комиссией. Член этой комиссии депутат Бундестага от фракции свободных демократов Макс Штадлер возмущен:
«Досмотр электронной почты этой журналистки вёлся с лета и до ноября 2006-го года. А потом всё это дело долго пытались замолчать. Только в марте контрольная комиссия узнала об этом случае. Вот и посчитайте: больше года Служба внешней разведки утаивала эту информацию от парламентского контроля».
Возмущение депутата понятно: Германия - парламентская республика. Специальный уполномоченный в ведомстве федерального канцлера координирует работу секретных служб, а контроль - прерогатива парламента. Вот парламентарии и увидели в этом скандальном случае покушение не только на свободу СМИ, но и на их депутатские полномочия, Член контрольной комиссии, депутат от фракции социально-христианского союза Ханс-Петер Уль этого и не скрывает:
«Все мы, независимо от партийной принадлежности, возмущены такой манерой обращения с парламентом. Это же недопустимо, когда членам контрольной комиссии приходится из журнала «Шпигель» узнавать о подобных случаях, чтобы потом задать вопрос секретным службам: а чем вы, собственно занимаетесь? Поэтому мы радикально пересмотрим закон о контроле работы секретных служб, чтобы положить конец этим играм в секретность. Это недопустимо в демократическом государстве».
Уже звучат первые требования об отставке президента Федеральной службы внешней разведки Эрнста Урлау. Поначалу он пытался свалить вину на не в меру ретивых сотрудников, мол, он сам слишком поздно узнал об этом скандальном случае. Тем временем выяснилось, что знал он обо всём давно и пытался замять дело. Но, даже если допустить, что главного разведчика страны лишь задним числом поставили в известность об этой операции, то возникает вопрос: а зачем вообще нужен такой руководитель Федеральной службы внешней разведки, если он даже не знает, что делают его сотрудники?
Скандал вокруг Федеральной службы внешней разведки продолжается. А чем закончится - Вы узнаете из наших выпусков новостей. А мы сейчас поговорим о том, как работает в Германии закон о частном банкротстве. Принят он был в 1999-ом году. Вот, многие думают, что уж кто-то, а немец денежки считать умеет. Да ничего подобного: число частных банкротств неуклонно растёт. В 2006-ом году их было около 90.000, в прошлом году - более 100.000, по прогнозам, в этом году число частных банкротств перевалит за 125.000.
«Я, когда заключал этот квартирный договор, вёл себя, как последний дурак. Я сам договор даже толком не прочитал, очень мне квартира понравилась. А потом пошло-поехало, одно к другому. Знаете, по молодости-то всё это всерьёз не воспринимаешь. Ну, что такое, 1000 марок долгов? И 5000 - тоже семечки. А потом всё покатилось как снежный ком…»
Томас Петерс залез в долги, когда в Германии ещё были в ходу марки. А потом, мало-помалу, накопил долгов на десятки тысяч, но не марок, а уже евро. Проценты, проценты на проценты, пени, штрафы… Началось всё с того, что уж очень ему хотелось квартиру побольше, и в хорошем районе. Вот он и подписал договор, где в самом низу, мелким шрифтом, было написано, что каждый год квартплата повышается на 150 марок, то есть, примерно 75 евро. У кого-то финансовый крах наступает из-за несчастного случая или болезни. У других - из-за развода, когда надо платить алименты и жить на два дома. У третьих - просто потому, что желания превышают возможности. Машина в кредит, телевизор в кредит, отпуск в кредит, а когда-то ведь и расплачиваться надо. Но основная причина - безработица. Вот и Томас остался без работы. А квартплата съедала почти всё его пособие по безработице:
«Когда мне в банке больше денег не давали, я шёл в следующий, открывал новый счёт и снова получал кредит. Сейчас-то банки построже стали, а тогда это ещё сходило с рук».
Вообще-то банки, прежде чем предоставить кредит, обязаны проверять платежеспособность клиента. Но уж больно велик соблазн поживиться на высоких процентах за так называемый «овердрафт», то есть, за долги на текущем счету клиента. А когда солидные банки всё-таки отказывают в кредитах, всегда находятся сомнительные процентщики, которые уговаривают: «живи сегодня, расплатишься завтра!». Вот так Томас и жил, пока один из друзей не привёл его, как бычка на верёвочке, в консультацию для должников при кёльнском центре охраны прав потребителей. Там он и встретился с Юттой Бюттнер:
«Обычно первый вопрос, который я задаю, это «как вы себя чувствуете»? Дело в том, что когда у человека долги, у него начинаются проблемы со здоровьем. Бессонница, депрессии, повышенное давление…»
Потом начинается разбор полётов: сколько долгов, кому человек должен. Второй этап: а какие доходы? Сколько нужно на жизнь, где можно сэкономить? А когда выяснены все обстоятельства, Ютта Бюттнер начинает переговоры с кредиторами:
«Большинство должников просто не в состоянии сами вести переговоры. Они уже сталкивались с унижениями, да и во всех этих банковских терминах и юридических тонкостях они не разбираются. Так что и кредиторам зачастую проще иметь дело со мною, без эмоций и истерик».
Иногда с кредиторами удаётся договориться об отсрочках или списании хотя бы части долгов. Но если кредиторы на уступки не идут, остаётся только один выход: частное банкротство. Возможность эта в Германии появилась в 1999-ом году. То есть, человек обращается в суд и объявляет себя неплатежеспособным должником. Всеми его доходами и имуществом распоряжается доверенное лицо. Банкроту остаётся только прожиточный минимум, все остальные деньги, если они вообще есть, распределяются между кредиторами. И так на протяжении целых шести лет. Финансовый эксперт Удо Райфнер уже был доверенным лицом у нескольких таких несостоятельных должников:
«Главная-то идея в чём? В том, что должник - человек. Если фирма объявляет банкротство, её можно просто ликвидировать. А человека не ликвидируешь, ему нужно дать шанс начать жизнь с «чистого листа». Если он шесть лет подряд выполнял все распоряжения суда, остатки долгов списываются. А какая может быть альтернатива? Можно, конечно, снова ввести работные дома и долговые ямы, как 300 лет назад, и всех несостоятельных должников пересажать. Вы этого хотите?»
Сама процедура «частного банкротства» тоже стоит денег - в среднем, 1500 евро. Но поскольку денег у несостоятельных должников всё равно нет, оплачивает процедуру обычно социальное ведомство. Вот и Томас Петерс шесть лет подряд считал каждый цент, жил на грани нищеты. Зато теперь он снова может сам распоряжаться своими доходами. Больше влезать в долги он не собирается:
«Я так считаю, что это справедливо. Шесть лет я промаялся, зато теперь чист как стёклышко. Ну, мне времени хватило подумать, как я умудрился в такие долги влезть. Я теперь постарше стал, надеюсь, и поумнел немножко, деньги считать научился».