Пресса «под колпаком»

Они вербовали одних редакторов, чтобы выяснить, над какими темами работают их коллеги, «садились на хвост» репортерам, когда те выезжали на задания и провожали их вплоть до домашнего крыльца. На последний скандал, связанный с деятельностью федеральной разведывательной службы – БНД, правительство ФРГ отреагировало на удивление оперативно. Бомба очередной аферы рванула только в пятницу на прошлой неделе, а уже в понедельник из ведомства канцлера в штаб-квартиру БНД в Пуллахе ушло распоряжение: разведчикам запрещается вербовать журналистов и устанавливать слежку за ними даже в целях обеспечения собственной безопасности – то есть, для пресечения утечки секретной информации в печать. Ранее такая практика, оказывается, допускалась, но только с санкции высшего руководства самой службы внешней разведки. О причинах столь быстрой и необычайно жесткой реакции правительства ФРГ – чуть позже, а пока – о сути скандала.

Всё началось с журналистского расследования, которое проводил редактор газеты «Берлинер цайтунг» Андреас Фёрстер. В ноябре прошлого года он опубликовал разгромную статью о спецоперации против известного публициста Эриха Шмидт-Энбома, весьма критически настроенного по отношению к БНД. Служба внешней разведки играла с ним в кошки-мышки, правда, не совсем понятно, кто был кем. Так вот, публикация Андреаса Фёрстера наделала много шума, и возмущенные парламентарии поручили бывшему председателю Верховного Суда ФРГ Герхарду Шеферу заняться расследованием. Отчет о проделанной работе Шефер представил на прошлой неделе парламентской контрольной комиссии, курирующей работу спецслужб. Комиссия эта заседает за закрытыми дверями, но без очередной утечки не обошлось и в этот раз. На ста семидесяти страницах отчета бывшего судьи приводятся вопиющие факты. «Под колпаком» БНД, как оказалось, был и сам Андреас Фёрстер.

Присматривать за ним было поручено свободному журналисту из Лейпцига, которому дали оперативную кличку «Лето», предоставили явку и телефон специальной сотовой связи. «Лето» – шпион-любитель и расшифровали его довольно быстро. Им оказался бывший гражданин ГДР Уве Мюллер, который содержит информационно-исследовательское агентство, собирает и исследует в основном информацию из стран Восточной Европы, и в частности из России, составляет аналитические записки и продает их заинтересованным клиентам из числа западноевропейских, прежде всего швейцарских и шведских деловых людей и политиков. От БНД он получал всего по пятьсот евро в год, так что шпионить за коллегами было, скорее, его хобби. Правда, кроме денег разведчики снабжали Мюллера и их собственной информацией о положении дел в Кремле. Услуга за услугу.

«Фёрстер сломал ногу, а потому не может приехать ко мне в Лейпциг», -

разочарованно докладывало «Лето» в БНД двеннадцатого марта две тысячи третьего года.

«Но может быть теперь, - с надеждой продолжал агент, - мне удасться навестить Фёрстера в его квартире в берлинском районе Карлсхорст».

Увы, приглашение так и не состоялось, так что разведчики остались в неведении относительно жилищных условий редактора «Берлинер цайтунг». Зато двадцатого октября две тысячи пятого года шпион-любитель предоставил БНД по-настоящему ценную информацию:

«Фёрстер работает над статьей об установленной разведкой слежке за некоторыми журналистами, в частности, за Эрихом Шмит-Энбомом».

Две недели спустя статья вышла в свет, а вслед за ней и разразился скандал, началось парламентское расследование, порученное отставному судье.

К числу парадоксов этой эферы относиться тот факт, что в его отчете – пока секретном – имя Шмит-Энбома упоминается как раз среди тех журналистов, которые за деньги сотрудничали с БНД. У него были даже две оперативные клички – «Март» и «Гладиатор». Доказательств того, что публицист предавал своих коллег и рассказывал о темах, над которыми они работают, правда, нет. Но какие-то бумаги связным из Пуллаха он всё-же передавал, вел с ними беседы и получал «возмещение накладных расходов». В общей сложности немного – тысячу евро. Шмит-Энбом не отрицает, что был в контакте с сотрудниками БНД, встречи проходили примерно раз в три месяца и ничего предосудительного сам он в этом не видит. «Чтобы лучше узнать противника, говорит он, надо к нему прикоснуться». Выходит, кошкой в этой игре был сам Шмит-Энбом, а разведчики – мышами. Впрочем, кто их там разберет. Сожалеет публицист лишь о том, что согласился принять деньги, хотя и устоял перед куда большим соблазном: разведка хотела подарить ему копировальный аппарат или ... встроенную мебель для кухни.

Другие завербованные журналисты-осведомители, имена которых упоминаются в отчете парламентского следователя, были не столь щепетильны. Один из них – бывший редактор журнала «Фокус», а ныне уважаемый книжный автор, выступающий с разоблачениями БНД, состоял фактически на содержании разведки. За шестнадцать лет – с восемьдесят второго до девяносто восьмого года агент по кличке «Дали», он же – «Молчун», тем самым поправил свое материальное положение на сумму в шестьсот пятьдесят две тысячи семьсот тридцать восемь марок и – если быть до конца точным – девяносто один пфенниг. В бухгалтерии БНД любят порядок и ведут строгую отчетность.

Газета «Берлинер цайтунг» добавила еще одну порцию перца в кипящий скандал. Со ссылкой на анонимный источник в БНД она сообщает, что разведчики следили за журналистами не только визуально, но и прослушивали их телефоны. «Когда, например, сообщает источник, появлялись подозрения, что тот или иной репортер занялся расследованием какого-то делопроизводства внутри БНД, то его телефон ставился на прослушку, чтобы выяснить, кто из «своих» сливает ему информацию». И делалось это до самого последнего времени. В отчете судьи Герхарда Шефера такого рода факты отсутствуют. Но это не удивительно. Во-первых, по данным источника «Берлинер цайтунг», в БНД понимали, что действуют не совсем в рамках закона, а потому старались замести следы и не всегда архивировали такого рода документацию. Во-вторых, сам судья вынужден был довольствоваться только теми материалами, которые разведка сама предоставила в его распоряжение. Поработать в архиве БНД самостоятельно ему не дали.

Впрочем, правда с незаконной прослушкой или нет, не суть важно. И имеющихся в отчете Шефера фактов оказалось вполне достаточным. И они, очевидно, соответствуют действительности, иначе федеральное правительство не отреагировало бы столь быстро и столь жестко. Мотивируя решение о тотальном запрете для БНД вербовать журналистов и следить за ними, офциальный представитель правительства заявил, что свобода печати ценится выше интересов обеспечения безопасности службы внешней разведки. Примеру ведомства федерального канцлера, которому подчиняется БНД, последовали министерства внутренних дел и обороны в отношении их собственных спецслужб. Первое запретило брать под колпак журналистов ведомству по охране конституции, а второе – военной контрразведке. Но это еще далеко не финал очередной шпионской аферы.

Скорее всего, последуют и орг-выводы. Под прицелом – прежний и действуюший шеф БНД, а также бывший координатор немецких спец-служб в ведомстве федерального канцлера. Все трое, правда, пока отрицают, что были в курсе слежки за журналистами, ссылаются на «самодеятельность» подчиненных. Но «козла отпущения» всё же найдут. Серьезные потрясения, однако, грядут и для немецкого журналистского сообщества. Парламентская контрольная комиссия приняла решение обнародовать тот самый пока секретный доклад бывшего судьи Герхарда Шефера, предварительно заслушав перечисленных в нем журналистов-осведомителей. Пока известны только пара имен. Двое покаялись, остальные молчат. И, наверное, неспроста. Газета «Зюддойче цайтунг» цитирует одного высокопоставленного сотрудника БНД, который заявил, что, когда публика узнает содержание доклада, спорить начнут не столько о методах разведки, сколько о нравственных устоях самих немецких журналистов. В самом деле. Уже и сейчас гложут сомнения: что думать теперь о некоторых из нашумевших в прошлом книгах и газетных расследованиях козней БНД? Может быть всё это было частью некой спецоперации по созданию какого-то опреденного имиджа службы внешней разведки, который совсем не обязательно должен быть безупречным? Может быть, мы знаем о БНД только то, что ей самой было выгодно, чтобы мы узнали? А прикормленные журналисты были всего лишь инструментом такой спецоперации?

Юбилей киностудии ДЕФА

На этой неделе киностудия бывшей ГДР ДЕФА, фильмы которой те из Вас, что постарше, наверняка еще хорошо помнят, отметила свой шестидесятилетний юбилей. Первая лента ДЕФЫ, снятая еще до образования двух немецких государств, стала вообще первым послевоенным художественным фильмом в Германии. Вольфганг Штаутес пригласил на главную роль в «Убийцы среди нас» легендарную Хильдегард Кнеф. В фильме она фотограф, вернувшийся домой из концлагеря:

Я боялась свободы, я боялась людей, боялась встречи с ними, с нашим городом. И вот теперь я снова здесь. Всё как раньше. Работаю. Как буд-то и ничего не произошло за эти годы.

Вскоре после этого один из создателей ДЕФЫ Курт Метциг снял ставший весьма успешным фильм «Трудный брак» по мотивам реальной трагической судьбы актерской четы Готшальк. Только на востоке Германии фильм посмотрели десять миллионов зрителей – практически всё население бывшей ГДР поголовно. Курт Метциг вспоминает:

Когда фильм закончился люди без движения остались сидеть на своих местах. И только потом тихо вышли из зала.

Именно творчество Метцига показывает и всю противоречивость ДЕФЫ. Здесь работали по-настоящему талантливые режиссеры с высочайшими требованиями к себе самим. Но и безраздельно правившая в ГДР коммунистическая СЕПГ всё актинее вторгалась в творческий процесс, использовала кино в целях собственной пропаганды. Вот и Курт Метциг в начале пятидесятых годов снял двух-серийный агитпроповский блокбастер о жизни лидера Компартии Германии Эрнста Тельмана:

Как хороша могла бы быть жизнь в Германии. Ведь мы трудолюбивый и прилежный народ. Но никогда не был хозяином своей судьбы.

В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году партийный контроль за студией стал практически тотальным, многие уже готовые к пртокату фильмы оказались под запретом. В том числе и лента Франка Байера «Каменный след».

Нас постоянно призывали снимать острые фильмы о современной действительности, - вспоминает режисссер. – Но если кто-то всерьез начинал этим заниматься, как, например, я с фильмом «Каменный след», то возникали весьма сложные ситуации, вплоть до запрета.

Позже Франк Байер снял единственный на ДЕФЕ фильм, номинированный на премию Оскара – «Якоб – врун». Однако культовой лентой студии стала любовная история Хайнера Карова «Легенде о Пауле и Пауле»:

Давай поступим так. Пусть всё продолжается как есть. Мы не будем ничего делать против этого, или за. Мы не будем задавать друг другу глупые вопросы. Только имена. Я – Паула.

Пауль.

Премьера последнего фильма, снятого на киностудии ДЕФА, состоялась тринадцатого октября девяносто третьего года. За год до этого опекунское ведомство уже объединенной Германии продало студию французской кинокомпании «Си-Жэ-Э». Делами ДЭФЫ тогда управлял Фолькер Шлёндорф и принятое решение оценил весьма негативно:

Вопрос в том, что за фильмы там собираются снимать. Ведь никто себе толком не представляет, в каком бедственном положении находится не ДЕФА, а европейское кино в целом. Никто же больше не хочет смотреть европейские фильмы.

Десять лет спустя французы спихнули ДЕФУ так и не найдя ей достояное применение. Теперь в павильонах в Бабельсберге частенько гостят киношники из Голливуда. Здесь снимали американский «Сталинград» или, например, «За восемьдесят дней вокруг света» с Джеки Чаном в главной роли. Но и немецкое кино постепенно возрождается. Недавно вышел в прокат фильм Андреаса Дрезена «Лето на балконе», с большим успехом идет и новый фильм «Чужая жизнь». О ДЕФЕ теперь заботится специальный немецкий кинофонд.