Режим диалога и режим избиений сложно сочетаются
В. Дорохов: Рамочные условия обозначены достаточно четко. Есть известные 12 требований ЕС по демократизации Беларуси. Если ответ Лукашенко – политическая система неприкосновенна, его уход от власти не обсуждается. Что, в таком случае, является полем для переговоров, если не для нормализации отношений, то хотя бы для начала диалога?
А. Рар: Я бы сказал, что в ЕС тоже есть определенный конфуз. Есть тоже два лагеря. Один считает, что от Лукашенко нужно требовать выполнения условий, что нужно ставить на белорусскую оппозицию и отказываться от сотрудничества с Лукашенко, понимая что он сейчас не получает поддержку от России и должен уйти. Но есть более прагматичная линия, которая считает, что нужно попытаться договориться с властью, потому что нужно действовать, идти какими-то реальными путями, наладить какой-то диалог с людьми, которые готовы на это идти со стороны Беларуси. Не для того, чтобы вытащить Беларусь из российской орбиты на запад, а хотя бы для того, чтобы хотя бы повлиять на ситуацию в стране в рамках той политики, которую совсем недавно социал-демократы в германии разработали, называя ее «изменения через ангажированность таких стран как Беларусь, Украина, Россия в экономических структурах. Вот такую взаимосвязанность во время германского президентства немцы постараются выстроить. Она не будет направлена против тех идей, которые выдвигает ЕС, но постараются посмотреть, что на самом деле происходит в белорусской власти.
В. Дорохов: Нет ли опасности в этом случае, что Лукашенко удастся переиграть Запад?
А. Рар: Понимаете, неправильно строить всю политику на уровне «мы и Лукашенко». Нужно попытаться. Если же белорусская власть открывается к такому диалогу, нужно попытаться вовлечь в него и другие силы: и власть, и часть оппозиции, и представители силовых структур. И аппарат Лукашенко. И, может, Лукашенко самого. Главное же, сделать что-то хорошее для белорусского народа, чтобы не произошла изоляция этой страны, чтобы не произошел экономический крах. Никто этого Беларуси не желает. Мы не хотим в Европе вторые Балканы, мы хотим, чтобы страна Беларусь, которая находится действительно в центре Европы, действительно бы имела хорошие отношения с Россией, но начинала бы отстраивать хорошие отношения с западом. Поэтому, я думаю, на первой план должны выйти не брюссельские идеологи, размахивая сводом прав человека, а бизнесмены, люди, которые готовы на сложный диалог. Естественно, мы ожидаем, чтобы сам Лукашенко вел бы этот диалог со стороны Беларуси, привлекая к нему разные силы.
В. Дорохов: Александр Рар говорил о вовлечении Лукашенко в диалог с оппозицией и западом. Мне это напоминает, может я и неправ, так называемую пошаговую стратегию Европы в отношении Беларуси. Ее успехи, мягко говоря, сомнительны. Что вы думаете по этому поводу?
В. Вечерко: Пошаговая стратегия имела главный минус. В то время, когда объединенная Европа делала один шаг, потом второй, потом еще полшага, Лукашенко не делал вообще никаких шагов или делал их назад. Если речь о шагах, то они, конечно, должны быть навстречу, должны быть попеременно или одновременно. Я вижу определенные противоречия. Сначала г-н Рар говорил, я был с ним согласен. Но потом я увидел очевидные противоречия. Конечно, надо говорить не только с властью, но и с белорусским обществом, в том числе и с демократическими силами. Но это невозможно осуществить, если демократические силы сидят по тюрьмам или их лупят дубинками. Это сложно сочетается. Режим диалога и режим избиений и посадок. Поэтому первые шаги, конечно же, должны быть сделаны по минимальной демократизации атмосферы в стране. Это освобождение заключенных и прекращение репрессий за мысли и это демократизация избирательного законодательства.
Не только Европы, но и мы в Беларуси совершенно не хотели бы экономического краха, потому что этот крах ни к чему хорошему не приведет. Ни наш народ, о котором мы прежде всего думаем, ни экономическое будущее Беларуси. В теперешней ситуации это будет только означать, что в Беларусь придет в экономическом плане Россия, с ее мягко говоря, традициями не совсем цивилизованного рынка. Придет без конкуренции, без правил. И это будет означать уничтожение нашей политической независимости в ближайшей перспективе.
Поэтому как я понимаю, есть где-то 2 года, за это время Россия будет решать свои внутренние вопросы. Лукашенко будут постепенно ослаблять. Даже график изменений цен на нефть, который согласован, показывает, что какое-то время отведено. Наша задача в самой Беларуси добиться такого состояния белорусского общества, чтобы оно тоже начало требовать диалога, режима «круглого стола», может быть, соединенного с избирательной ситуацией 2008 года. То есть существует совершенно ясный и прозрачный пакет требований или ожиданий, который синхронно стоило бы выставлять. И я уверен, что нашлись бы силы, в том числе и в толще правящего режима, которые бы это поняли. Я неплохо знаю настроения среди директората и среднего чиновничества министерств. Они в панике. Они понимают, что геополитический выход должен быть радикально иной, чем Иран и Венесуэла. И это, конечно, надо учитывать.
В. Дорохов: Сейчас складывается впечатление, что если Европа будет делать некоторые шаги навстречу Лукашенко, тот попытается как-нибудь поиграть, поторговаться. Какую позицию займет Россия в этом торге? До сих пор ведь российская дипломатия достаточно активно защищала Лукашенко на мировой арене.
Л. Радзиховский: Во-первых, я не думаю, что Лукашенко далеко зайдет в своем флирте с Европой. Выражусь не совсем по-парламентски: плевать он хотел на Россию, плевать он хотел на Европу. Интересует его личная власть, которая возможна в закрытой этой стране. Он будет блефовать, балансировать, но в общем на сближение с кем бы то ни было он не пойдет. Потому что, по его разумению, как мне кажется, всякое такое сближение означает умаление его личной власти, а она собственно единственный смысл его существования на грешной земле. Поэтому зачем ему идти на серьезное сближение? Тем более, на сближение с глубоко чуждой ему Европой. Он их ценностей не понимает, презирает. В конце концов, российские политические ценности ему ближе. Другое дело, что он никогда в жизни не ляжет под Москву.
Что же касается, если Лукашенко все-таки будет дрейфовать на Запад, скажем, пойдет по пути Франко: расслабления диктатуры и постепенного превращения Беларуси в демократическое государство, что в сущности неизбежно, весь вопрос будет только во времени, произойдет это через 2 года, 5, 10 лет и т.д.
Если Лукашенко пойдет по этому пути, как на это будет реагировать Москва. Москва будет реагировать в зависимости от того, что будет в Москве. 2008 год. Кто будет преемником. Это будет медведевская оттепель или заморозки – ивановские, якунинские или еще какие.
Очевидно, что в случае оттепели Москве возмущаться-то нечем. Москва будет решать только один вопрос, который ее волнует. Это вопрос тарифов. А дальше делайте, что хотите: сближайтесь с Европой, честь вам и хвала. Тем более, что Москва в этом случае будет не против сближения с Европой.
Если же в Москве будет продолжаться нынешний курс, то естественно, что каждое движение Беларуси на Запад будет вызывать дикое раздражение в Москве, утроенное раздражение по всем позициям. Во-первых, вырывают привычный кусок. Во-вторых, привыкли всегда кивать на Беларусь: «Вот, вы нас обвиняете, а в Беларуси все гораздо хуже». И вдруг оказывается, что в Беларуси все не хуже, а лучше. И тогда Москва оказывается последним больным человеком в Европе. Совсем уж обидный вариант. Ну и дальше начинаются обычные фобии на счет ракет, НАТО и других безумных вещей, скажем, сколько минут подлетного времени каких-то там самолетов, ракет. В случае заморозков действия Москвы очевидны: максимальное завинчивание гаек, пропагандистская война, которая против демократической Беларуси пойдет в 10 раз больше, чем против Лукашенко. Это будет пропагандистская война как против Украины времен оранжевой революции, помноженная на еще более глубокую и еще более жгучую личную и корпоративную обиду. И, возможно, подготовка какого-то – впрочем, это у Москвы никогда не получалось, но кто мешает пытаться - подготовка в Беларуси переворота, пророссийского и антизападного.